Люди испокон веков связывали живую природу и понятие смерти.  «Умершие» – это те, кто были раньше живы. Древнерусский фольклор удивительно богат легендами о живых покойниках. Русский язык отразил образ мышления наших предков: мертвецы обладают некой формой жизни, когда человек может слышать, видеть, думать.

Вы, возможно, удивитесь, но слова «кукла», «матрешка» —одушевленные. Вирус, микроб, робот — в зависимости от контекста также могут быть одушевленными или неодушевленными. Сказочная "нечисть" тоже одушевленная.

Но самый удивительный феномен этого странного правила – это то, что слово «труп» – неодушевлённое, а слова «мертвец», «покойник», «усопший» – одушевлённые.

Как так получается? Всё дело в семантике: «мертвец», «покойник» и «усопший» имеют признак «человека». А вот «труп» – это умерший организм, лишь оболочка от «человека».

 Как крепки камни все в призваниях своих,

 – Когда покойников накрывши стерегут

(К. Случевский);

А созову я тех, на которых работаю, мертвецов православных...

– Перекрестись! Созывать мертвых на новоселье

(А. Пушкин);

Настёне только однажды, еще задолго до войны, пришлось видеть утопленника

 (В. Распутин);

Возчики бросают трупы на сани с деревянным стуком

(А. Солженицын).

Российские филологи нередко задавались ещё одним не менее интересным вопросом: почему мы считаем растения неодушевлёнными? Ведь они – живые. Мы ведь часто говорим «живая природа», почему нет?

Потому что признаком живого – одушевлённого – существа является способность к самостоятельному передвижению.

 «Начало движения возникает в нас от нас самих, даже если извне нас ничего не привело в движение. Подобного этому мы не видим в [телах] неодушевленных, но их всегда приводит в движение что-нибудь внешнее, а живое существо, как мы говорим, само себя движет»

Аристотель.

У растений гораздо больше признаков неживого, потому мы воспринимаем их, как неживые предметы.